Национальная академия наук Украины: взгляд научного работника

В.Н. Витер

Нельзя быть композитором и не быть музыкантом,

но можно стать академиком и не быть ученным

Химия и жизнь, 1992 г., № 3.

На сегодняшний день написано немало статей, посвященных академии наук. Чаще всего, за эту работу брались профессиональные журналисты, а иногда даже сами академики. Но род деятельности и окружение человека во многом определяют способ его мышления. Представители различных сфер смотрят на одно и то же здание с разных сторон. Одни видят только шикарный фасад, другие замечают обсыпавшуюся штукатурку сбоку и лишь немногие знают про существование непрезентабельной задней части здания. А ведь на это здание можно смотреть еще изнутри: на его шикарно отремонтированные или рухнувшие от ветхости помещения. Как там живется внутри? И не в начальственных кабинетах с евроремонтом, а в обычных лабораториях. Этот вопрос почти не освещался.

Совсем не удивительно, что тех, кто обращался к теме НАН Украины, интересовали в основном ее формальная структура, имущество, которое находится у нее на балансе, финансирование (а также те бездонные ямы, куда оно уходит). В глазах у большинства людей (и журналисты тут не исключение) НАН Украины ассоциируется, прежде всего, с ее действительными членами – академиками. А те десятки тысяч людей, которые работают в этой структуре, рассматриваются, прежде всего, как потребители фонда заработной платы. В лучшем случае – как поставщики малосущественных фактов. Между тем, именно эти люди (вернее – небольшая их часть) делает или пытается делать нашу науку. Научные работы – актуальные и не актуальные, хорошие и плохие – выполняются не в высоких кабинетах, а в плохо оснащенных лабораториях. И выполняются они в основном не людьми, переобтяженными титулами, званиями, наградами и высокими должностями. Преимущественно они делаются энтузиастами, которые не имеют (или почти не имеют) в этом прямой заинтересованности. Большинство иностранных академий представляют собой общественные организации. Их члены (академики) платят членские взносы, не имеют административной власти и вполне могут исчерпывающе репрезентировать свою организацию. Если мне не изменяет память, М. Грушевский отказался стать первым президентом НАН Украины, мотивируя это тем, что академия должна быть общественной организацией, а не государственным учреждением. Но этому не суждено было сбыться.

Современная НАН Украины скорее напоминает отрасль промышленности времен бывшего СССР. На вершине пирамиды – министерство, главки... А в низу – заводы, склады, автобазы, хозяйства... Министерство ничего не производит, но имеет изрядный штат, потребляет большое финансирование и жестоко подавляет инициативу на местах. Образуйся завтра на месте здания министерства метеоритный кратер – отрасли это пошло бы только на пользу. Ведь производством продукции (качественной и бракованной, нужной и “неходовой”) занимаются именно заводы. С определенной долей условности заводы можно сравнить с научно-исследовательскими институтами (НИИ). Многие знают, что на предприятиях тоже есть свой административный штат (на 50-90% ненужный). В лучшем случае эти 50-90% просто потребляют огромное количество ресурсов. Аналогично и в НИИ, с той только разницей, что управленческая верхушка никогда не является только бездеятельным потребителем. Она активно вмешивается в работу ученных.

Представим себе такую ситуацию: двое на берегу речки ловят рыбу. Один из них – увлеченный и умелый рыбак, другой ни одной рыбы за жизнь не поймал. Даже неопытный наблюдатель заметит между ними разницу. Оба рыбака получают зарплату, но не от количества пойманной рыбы, а то выстоянного времени, числа использованных червей и т.д. Первый рыбак (ученный) ловит одну рыбу за другой, не имея почти ни какой заинтересованности. Второй (чиновник) рыбу ловить не только не умеет, но и не хочет. Зачем ее ловить? Ведь она такая мокрая, скользкая, противная. Внимание вопрос: как вести себя нашему мнимому рыбаку, чтобы не отличатся (по результативности) от настоящего? Правильно: надо всячески мешать последнему, кидать в воду камни, сломать ему удочку и вообще запретить подходить к речке. Именно в этом и состоит политика администрации, как высшего уровня, так и в средине НИИ. Не трудно понять, что никакое повышенное финансирование, никакие косметические реформы тут делу не помогут. Скорее – наоборот.

Науку делает горстка энтузиастов, которые в своем большинстве не имеют в этом прямой заинтересованности. И они постоянно подвергаются нападкам сверху. Но такая уж судьба ученных. Отчасти это даже объективно. Ведь еще в советские времена признали, что среди миллионов людей, занятых в мировой науке, основную научную информацию производят только десятки тысяч. И это на весь земной шар. Легко себе представить, какая часть этих людей приходится на Украину. В лучшем случае – сотни. И именно эти люди оказались в наиболее тяжелом положении. Именно их мы теряем в первую очередь. В обществе распространилось мнение, что ученные едут на Запад потому что “там хорошо”. Это не так. Преимущественно едут потому, что тут в буквальном смысле не дают работать. И едут далеко не все. Многие просто отходят от дел или спиваются.

А кто остается? Преимущественно те, кто хочет доработать до пенсии, кому некуда идти или кто связан по рукам и ногам общежитием. Заберите общежитие, и завтра же разбежится половина НАН Украины. Большинство из тех, кто все же остался тут, работают не творчески, а механически. В лучшем случае они служат помощниками своим коллегам. А в худшем – помощниками администрации, которая ставит ученным палки в колеса. Я уже молчу, что где-то от 30 до 50% многих научных коллективов составляют “мертвые души”.

Как бы то ни было, тенденция однозначна: молодежь не хочет идти на такие “прелести”. А те, кто попал по неопытности и незнанию, со временем понимают свою ошибку. И уходят (или уезжают). А старшие коллеги тем временем дорабатывают последние годы до пенсии... Но чиновников от науки это все не очень беспокоит. И логика их вполне понятна: “после нас хоть потоп”.

Сейчас руководство НАН Украины все больше говорит про “альтернативные” источники финансирования. Отмечу тут лишь два момента: во-первых, эти деньги раскрадываются с таким же успехом, как и бюджетные. Даже с еще большим: ведь спрос тут возможен только со стороны “инвестора”, а с ним все улажено за счет “откатов”. Во-вторых, отрабатывая те крохи, которые все-таки до них дошли, сотрудники на местах часто вынуждены заниматься работой, которая не имеет ничего общего с наукой. Другими словами, от “внебюджетного финансирования” нередко больше вреда, чем пользы.

Если взять во внимание разницу социальных статусов, то между академиками (или членами-корреспондентами) с одной стороны и докторами наук с другой, лежит очень большая пропасть. Она, очевидно, куда более широкая, чем расстояние между профессором и студентом. Те, кто перескочил эту пропасть (или перешел, завалив ее чужими трупами) попадают в касту “неприкосновенных высших”. Они получают очень широкие административные и финансовые полномочия, которые не идут ни в какое сравнение с тем, что имеют их западные коллеги. Официальный доход академиков составляет лишь “карманные деньги” по сравнению с доходом реальным. По сути, они являются бизнесменами среднего уровня. Отсюда становится вполне понятным стремление наших академиков любой ценой сохранить структуру организации.

В советские времена был крамольный анекдот: “тут не краник, тут всю систему менять надо”. В нашем случае дело еще более запущено – менять надо сам принцип. Не нужно подводить воду в спальню (а в ванную комнату – желательно). И уж совсем не обязательно совмещать кухню с санузлом. Но именно такие “шедевры” заложены в основоположных принципах организации НАН Украины.

Саму же науку можно сравнить с деревом. Корни и листья – это сотрудники, которые занимаются нужной и полезной, но все же механической работой. Она тоже необходима, но ей надо правильно воспользоваться. Мертвая древесина - это администрация. Она ничего полезного не делает, а только тянет на себя соки. (Если в настоящем дереве отмершие ткани исполняют массу жизненно важных функций, то в нашем случае – едва ли). И наконец, тонкий, узкий слой живых клеток между древесиной и корой – камбий. Это и есть ученные. Те, кто делает науку. Камбий очень нежен и нуждается в защите. Он боится морозов, засухи, прямых солнечных лучей. То, что может с легкостью перенести мертвая древесина, для него губительно. Но именно за счет камбия и происходит рост дерева – ввысь и вширь. И в отличие от мертвой древесины, камбий способен восстанавливаться и залечивать раны. На смену “потерянным поколениям” могут прийти новые поколения ученных. Вспомните генетику и кибернетику 30-х. Но эта способность к восстановлению не безгранична. На данный момент в Украине ведется полномасштабная война с наукой. Она вполне аналогична той, которую в свое время вел академик Т.Д. Лысенко. Часто используются даже почти такие же методы. Недостает разве что НКВД. Камбий нашей науки сильно поврежден морозами. Я не могу сказать, не перейден ли уже предел его жизнеспособности. И тогда останется одна мертвая древесина, которая продолжит брать на себя соки.

В заключении хотел бы выразить искреннюю признательность всем тем чиновникам от науки, которые вдохновили меня на этот труд. Ранее я не мог написать данную статью уже два года. Но благодаря их стараниям написал за три часа.

18. 01. 2008 г., Киев.

Ирония судьбы в том, что я долго воевал за возможность заниматься научной работой, сейчас эта возможность появилась, но я уже занялся другим делом - журналом. Думаю, что это вещь не менее важная.

Кстати, наш академик (директор института) читал статью. Ее подсунул ему мой бывший начальник, который и "вдохновил" меня на эту писанину. Напрямую директор ничего не сказал, но в одном из разговоров пытался доказать, что он не только чиновник, но и ученый. Не стал разочаровывать пожилого человека очевидной истиной - превращение ученого в чиновника необратимо и обжалыванию не подлежит.

А совместить? Я понимаю что тяжко, но, елки палки, неужели не обидно отказываться от трофеев долгое время вымучивоемой победы? Раз уж появилась возможность - значит додавили вы обстоятельва - так соберите оставшиеся силы и пользуйтесь плодами. . Надо ж будет в будущем "молодым" на этих местах за когото зацепится, или оставите эти позиции "козлам"?

Ну что могу вам сказать...Я нефига не знаю вашего бывшего начальника, однако сам не так давно перешел в разряд цеховой администрации (изо всех сил, чесслово, сохраняю связь с технологией) однако должен вам сказать - "не стреляйте в пианиста" (с), администраторская работа, если уж оный решил приносить пользу, ох как не легка. Вы не представляете себе с какой ностальгией вспоминаю когда был свободным-человеком-технологом .

... не знаю вашего бывшего начальника, однако ...

Что с ним приключилось, Дубасов даже по прошествии полувека (уже на покое, в отставке генералом) вспоминать не любил.
- Одно скажу вам, внуки мои, - говорил он потомству, - у Шешковского всяко делали, но комодами не били. Благородство дворянское свои законы блюдет. Ты, конечно, пори. Но за комод не хватайся. Потому как у меня герб имеется. А энтот, который снетками вонял... у-у-у! - И генерал в отставке зажмуривался.

P.S. Да, а научное звание "снс" у дедушки есть? Тогда ему прямая дорога в суд. Выиграть, получить компенсацию, ну и уволиться. Или, если здоровье пока крепкое - остаться, и на каждый новый наезд администрации - снова в суд. Со второго-третьего раза станет самым уважаемым и высокооплачиевым сотрудником.

Те же песни о главном
Сергей Непритаманный

Как и для предыдущей статьи («НАНУ: „певцы“ против „глобалистов“, „ЗН“, №11, 2002 г.), толчком для настоящей публикации стала статья коллеги. Тогда это была статья Романа Черниги, открывшего новый виток дискуссии о необходимости приближений „правил игры“ в НАНУ к мировым, а сейчас — Вячеслава Хавруся («Коррупционные сумерки в НАНУ», ZN.UA, №13, 2012 г.)

Неоспорим вынесенный в заголовок тезис «сумерки НАНУ», но бьющий через край обличительный пафос статьи направлен на совершенно второстепенный для судьбы НАНУ вопрос: как и по каким критериям изберут новых членов-корреспондентов и академиков. Это волнует автора, а также многочисленных соискателей высоких званий, но каким бы образом этот вопрос ни разрешился, изберут «правильных» или «неправильных» новых членов НАНУ, какую они получат академическую надбавку к зарплате — все это совершенно не повлияет на освещенность в сумерках НАНУ и приближающуюся ночь.

И обвинения в коррупции (в статье В.Хавруся с напором объявленные, но ничем не подкрепленные) никак не могут влиять на жизнь НАНУ. При многочисленных претензиях, которые могут возникать к высшему эшелону президиума НАНУ, обвинения в коррупционных мотивах абсолютно неприменимы к 94-летнему президенту и к трем 67—75-летним действующим вице-президентам НАНУ, определяющим курс академического корабля. Нет сомнений, что руководствуются они не меркантильными интересами.

Ключевая проблема НАНУ сегодня это не обустройство кают-компании для высшего командного состава, позолота дверных ручек и вопросы, сколько икры съели за обедом господа адмиралы и контр-адмиралы, кому из них больше ложек этой икры досталось и кого новенького со второй палубы еще пригласят к столу. Хотя тема и вызывает живой интерес у неприглашенной публики. Ключевая проблема в другом.

Корабль рыскает по захолустным каботажным курсам, движется по сгущающимся сумеркам в ночь при глохнущей корабельной машине, потому что при существующем корабельном уставе, глядя на далекий от магистральных мировых путей курс корабля, с нижних палуб разбегаются молодые матросы, кочегары, мотористы, штурманы — кто-то вообще на берег списывается, а многие толковые и энергичные пересаживаются, чтобы водить к новым рассветам корабли под чужими флагами, но плывущими по главным мировым маршрутам. Очередь юнг, желающих сесть на наш корабль, давно иссякла. Именно пустота на нижних палубах в сочетании с отказом на адмиральском мостике от использования курсов, апробированных в мировой навигации, определяет печальное будущее корабля.

От морских аналогий перейдем к сухим цифрам, они подтвердят эту аллегорию.

Оплата труда научной молодежи в НАНУ. Инженер (стартовая позиция выпускника вуза — 1600 гривен в месяц, младший научный сотрудник без степени — 2000, старший научный кандидат при малом стаже до получения звания с.н.с. — 3500, после получения диплома с.н.с. — 4200 гривен. То есть в президиуме НАНУ и в госструктурах, на словах заботящихся об инновационном развитии страны, предполагают, что способный и хорошо образованный молодой человек готов прийти в институт НАНУ, чтобы жить не менее четырех-пяти лет на получаемые «чистыми» 170 долл., с перспективой работать до защиты на 170—210 долл., и еще через два-три года, то есть лет за восемь, дорасти до зарплаты в 360—400 долл.

Следствие неизбежное — практически нулевой приток молодежи в НАНУ. Важно отметить: даже если заведующий отделом сможет загрузить отдел хоздоговорами, платить сотрудникам более двух окладов нельзя из-за имеющихся в НАНУ ограничений. По поводу этого логически бессмысленного ограничения можно выдвигать претензии уже не только к президиуму НАНУ (с него спрос, почему вопрос отпугивающих молодежь ставок и реальных зарплат в НАНУ не обозначается постоянно как ключевая проблема развития). Здесь уже претензия к Кабмину, регламентирующему жизнь НАНУ, и особенно к Государственному агентству по вопросам науки, инноваций и информатизации Украины (ГАВНИИ), ответственному за представление интересов науки в коридорах власти. Эта госструктура, действующая уже не первый год под руководством академиков В.Семиноженко и Б.Гринева, выходцев из харьковского НТК «Институт монокристаллов» НАНУ, пока в вопросах влияния на деятельность всей украинской науки (а не только руководимого ими же родного НТК) себя ни в чем не проявила. По крайней мере, важнейший для выживания академической и вузовской науки вопрос гибкой оплаты труда, в первую очередь научной молодежи, публично ни ГАВНИИ, ни президиумом НАНУ, ни Минобразования не ставился. Так же как не были разработаны ГАВНИИ и президиумом НАНУ документы, определяющие до сих пор не урегулированные вопросы финансового участия украинских институтов в программах Седьмой Рамочной исследовательской программы Европейского Союза.

Число работающих пенсионеров среди научных сотрудников институтов НАНУ, по экспертной оценке, составляет 60%, среди директоров институтов — 90% . Эта оценка числа пенсионеров в НАНУ заметно не изменится, даже если перейти от нашего 60-летнего порога к порогу 63—64 года, при достижении которого просят освободить административные позиции в европейских университетах. Действующие ученые могут не оставлять исследовательскую деятельность, но обязаны в таком случае перейти с административных на почетные должности или в частные консультативные компании. Трудно надеяться, что на предстоящем Общем собрании НАНУ среди академиков и членов-корреспондентов в основном пенсионного возраста будут озвучены соответствующие точные цифры, характеризующие катастрофическое старение НАНУ Украины, с детализацией рассчитанные по отделениям НАНУ и институтам.

Число научных публикаций НАНУ, заметных на международном уровне, то есть регистрируемых в Scopus, стали представляться на сайте библиотеки им. Вернадского НАНУ (прогресс!).

Если посмотреть как на выборку из этой таблицы на институты — флагманы академической науки по числу академиков и общей численности, увидим такую картину (публикации, фиксированные за все время существования института).

Институт проблем материаловедения им. И.Францевича — 6125 публикаций (наивысшее суммарное число Scopus публикаций на институт в НАНУ при штате в 1400 сотрудников);

НТК «Институт монокристаллов» — 1393 публикаций;

Институт кибернетики им. В.Глушкова — 1331 публикаций;

Многотысячный Институт электросварки им Е.Патона — 472 публикации. То есть даже для флагманских институтов НАНУ от 0,2 до 4,3 публикаций на сотрудника хоть как-то значимого уровня за все время деятельности.

Список дан библиотекой НАНУ и включает только 50 лучших институтов, имеющих индекс Хирша от пяти до 62. А в НАНУ входят 169 научных организаций. Нетрудно оценить, что в НАНУ мирно существуют не менее 100 институтов, у которых на сотрудника приходится от 0,1 до 0,01 хоть как-то регистрируемых в мировой науке публикаций.

«Покращення» в цифрах. Но все же государство заботится о НАНУ. С начала 2012 года по решению Кабмина ставки персонала выросли на 9%. Те, кто получал 200 долл. вроде должны получать 218 долл. Но это только на бумаге. На это повышение наложилось уменьшение, по решению Кабмина, базового («по головам») бюджетного финансирования НАНУ то ли на 12%, то ли на 15%. Арифметика простая: в результате не хватает порядка 20 процентов для сохранения той же численности сотрудников в НАНУ, что была в 2011 году. Вроде повод для президиума НАНУ начать реструктуризацию — провести оценку эффективности институтов НАНУ по хорошо формализуемым критериям (международные публикации, внедренные проекты в Украине и за рубежом) и, соответственно, перераспределить их бюджеты в пользу структур, доказавших свою успешность. В рамках внятного плана реструктуризации можно было дать с адмиральского мостика четкие рекомендации директорам, по каким критериям перераспределить финансирование внутри институтов. Однако позиция руководства НАНУ может быть воспринята как команда «никого не спасаем, тонуть будем все вместе». Директорам всех институтов НАНУ из президиума пропорционально прошлогоднему бюджету доведена цифра пониженного бюджета на 2012 год. Директора равномерно и перенесли на все отделы план уменьшения суммарной зарплаты. В большинстве институтов пытаются перевести всех сотрудников на сокращенную рабочую неделю. И тех, кто формирует индекс Хирша института и НАНУ, и тех, кто в жизни не написал ни одной статьи в рейтинговый журнал, и тех, кто институту принес славу внедренных высокотехнологичных проектов в стране и за рубежом, и тех, кто никогда ничего путного не внедрил, и пенсионеров, и чудом пока работающих в НАНУ тридцатилетних, подталкивая их «на выход».

И, посмотрев на эту картину «погружения в сумерки», переходим к неизбежному вопросу «Что делать?»

Это не оригинальные рецепты, а общемировой опыт. Предложения о том, как изменить курс академического корабля, направить его на апробированный в мировой практике путь движения, я уже излагал в своей предыдущей статье. Вынужден частично повториться.

Итак, первое, без чего мы не выберемся из сгущающихся сумерек, — необходимо вынести оценку результативности и уровня исследований украинских ученых за пределы Украины. Публикации результатов исследований в журналах с IMPACT-рейтингом практически эквивалентны международной экспертизе НИР НАНУ, которая еще и делает их частью мирового научного процесса.

Вторым фактором международной оценки является участие в международных научных проектах. Такие гранты разыгрываются в условиях жесточайшей научной конкуренции, и украинское участие в них — свидетельство международной репутации ведущих такие проекты коллективов.

Второе. Распределять значительную часть бюджетного финансирования на конкурсной основе. При этом основным условием допуска к бюджетному финансированию должно быть наличие публикаций по заявляемой теме НИР в журналах с IMPACT-рейтингом и наличие международных научных проектов.

Третье. Ввести европейско-американскую систему аттестации научных кадров MSc-PhD как часть программы стимулирования возвращения украинских ученых, доказавших свой высокий уровень и занявших заметные позиции в мировой научной иерархии, успешно работая в американских, европейских, азиатских университетах и национальных лабораториях. Для таких людей серьезным барьером для возвращения является необходимость написания для вхождения в местную научную иерархию докторской диссертации советского образца и ее защита в ученых советах, в большинстве своем состоящих из людей с нулевым весом в мировой научной иерархии (см. индекс Хирша каждого). Эти потенциальные «возвращенцы» с учетом описанного состояния НАНУ очень нужны здесь. Китай, Сингапур, а теперь даже и Россия тратят миллионы на программы возвращения состоявшихся за рубежом ученых в родные страны.

И четвертое — ввести более гибкую систему оплаты от выполняемых проектов, снизив налоговое давление на зарплаты. Здесь следует вопрос из категории вопросов со всем известными ответами. Если уж ГАВНИИ борется за законы по налоговым льготам для ИТ-индустрии, то почему ни это ведомство, ни президиум НАНУ не лоббируют законы, которые могли бы помочь повысить в активных научных коллективах катастрофически низкий уровень зарплат молодых ученых?

В 2002 году я писал, что «в течение ближайших 15 лет никаких реформаторских изменений в НАНУ ожидать не приходится». За истекшие 10 лет отклонения от этого прогноза произошли, увы, только в персоналиях.

Представленными в 2002-м путями двигаются в мировую науку — и весьма успешно — все страны, в том числе и те, в которых 20 лет назад никакой науки не было.

При этом надо прямо сказать и о специфических рисках перемен в НАНУ. В стране непрерывных рейдерских захватов последних лет, нерасследованного убийства киллером распорядителя имуществом НАНУ В.Арсенюка (в 2008 году) есть вполне объяснимая боязнь, что любые отклонения в НАНУ от замороженной линии «здорового консерватизма» приведут под флагом «нового курса» к разграблению имущества НАНУ. В результате будет угроблено и то здоровое в НАНУ, что смогло еще сохраниться до сегодняшнего дня.

Тем не менее трудный выбор по «смене курса» делать придется неизбежно. Надо смириться с тем, что проволочка с переводом НАНУ на общемировые подходы к организации и оценке эффективности исследований приведет (и местами уже привела) к полному отставанию украинской науки от мировой по большому числу направлений, которые просто вымрут без достойной замены.

Завершу, как и в 2002-м, вновь прогнозом. Не нужно ждать от Общего собрания НАНУ апреля 2012 года никаких серьезных решений по изменениям в НАНУ. Они и невозможны в нынешней обстановке при отсутствии внятной концепции трансформации НАНУ на фоне накопившихся перечисленных выше проблем, к которым нужно добавить и резко выросшие расходы на поддержание имеющейся инфраструктуры. Наличие в стране трех «министерств науки» — президиума НАНУ, ГАВНИИ и Минобразования, каждое из которых действует по ведомственным и персональным, а не по общеукраинским научным интересам (примеры нерешенных ими вместе актуальных проблем — выше), ситуацию только усложняет. Поэтому придется перенести прогнозную дату перехода Украины на общемировые рельсы организации науки на отдаленную перспективу. Конкретную цифру назвать сложно по причине сгущающихся сумерек.

Тонешь сам - топи другого!

Да тут даже несколько значений, очень тонко назвали.

Кстати недавно немного осознал ответ на свой вопрос выше, почему нашим преподавателям трудно опубликоваться. Как оказалось, в серьезных журнал требуется и серьезные методы исследования, а титрованием и последующие построение графика, редакторов не убедит.

Ну это одна из сторон. Я имею ввиду, что проведенный добросовестно и честно титриметрический анализ или потенциометрическое титрование, или любые другие классические методы не котируются. Требуют ВЭЖХ, масс-спектрометрию (да ещё и разрешение по больше) и т.д. Или я ошибаюсь?

Ну это одна из сторон. Я имею ввиду, что проведенный добросовестно и честно титриметрический анализ или потенциометрическое титрование, или любые другие классические методы не котируются. Требуют ВЭЖХ, масс-спектрометрию (да ещё и разрешение по больше) и т.д. Или я ошибаюсь?