Полный текст

«38 млн. трудоспособного возраста работают в непрозрачных условиях, что представляет серьезную проблему для всего общества» О.Голодец, вице-премьер правительства РФ Понятие «прекариат» образовано от двух слов (от лат. precarium - неустойчивый, нестабильный, негарантированный) и слова «пролетариат»,, который в свое время представлял класс, отчужденный от результатов труда и подвергающийся эксплуатации в интересах господствующего класса - буржуазии. Прекариат - принципиально новое образование, означающее наличие социального слоя, который олицетворяет отчуждение не только от результатов труда, но и от всего общества значительных социальных групп, испытывающих особые, изощренные формы эксплуатации их труда, их знаний, их квалификации, а в конечном счете и качества жизни. В эти группы входят те, кто постоянно (!) занят временной, эпизодической работой, вовлечен в теневой или, как выразилась О.Голодец, «нелегитимизированный» сектор рынка труда, вследствие чего эти люди имеют урезанные социальные права и обладают ущемленным социальным статусом. В целом эти группы образуют достаточно значительный слой во многих странах мира, достигая от 30 до 40% численности трудоспособного населения. Таким образом, мы вправе говорить о некоем социальном слое, образующем, на наш взгляд, новый социальный класс, который во многом определяет лицо современных обществ. Остановимся на этом подробнее. Этот феномен возник постепенно, не сразу. Мы не будем останавливаться на исторических предшественниках прекариата. Люди с временной занятостью и сезонной работой в той или иной мере всегда были в истории каждого общества во все периоды своего существования. Проанализируем современный период, когда эти группы стали представлять не эпизодическое, а устойчивое и все увеличивающееся преобладание специфических форм использования трудоспособного населения и формирования специфических социально-экономических отношений. Эти группы начали складываться под воздействием идей и политики неолиберализма в 60--70-е годы прошлого века. Неолибералы категорически отрицали роль государства в решении Статья написана при поддержке проекта РНФ № 14-18-02016 экономических проблем, ни на дух не переносили идеи централизованного планирования и регулирования. Они характеризовали мир и страны рыночной экономики как свободное пространство, в котором трудовая занятость, прибыль и соответственно инвестиции без всяких ограничений перетекают туда, где для капитала нет никаких ограничений. Более того, они категорически выступили против социал-демократической политики, которую в той или иной мере исповедовали в послевоенное время большинство стран Западной Европы. Неолибералы были убеждены, что социальные гарантии для рабочего класса, уступки профсоюзам неизбежно ведут к замедлению экономического роста, ускорению де-индустриализации, понижению эффективности производства. Они также доказывали, что развитие экономики, успешное повышение конкурентоспособности возможно в условиях, когда принципы рынка будут пронизывать не только экономику, но и все сферы жизни общества. В конечном счете, эта установка реализовала основную цель неолибералов - переложить бремя рисков, все заботы об общественной и личной (приватной) жизни на плечи самих людей. Либералы отказывались обращать внимание на тот факт, что такая организации жизни экономики повышает уязвимость людей, делает их зависимыми от обстоятельств, на которые они не могут повлиять. Этой политикой неолибералов была порождена изощренная эксплуатация трудовых ресурсов, которая максимально освобождает собственника от ответственности за нормальное существование миллионов людей и их семей.. После многих лет усилий обратить внимание на их идеи, неолибералы в 1980-е годы добились поддержки, что нашло особо яркое воплощение в политике Рейгана и Тэтчер, начавших действовать согласно этих рекомендаций. Реализация идей неолиберализма привела в самом деле к реальному повышению эффективности экономики, но и одновременно к колоссальной деформации социальной структуры, безработице, созданию социальных групп, социальные позиции которых стали расплывчатыми, неустойчивыми, неопределенными. Возник слой, превращающийся в класс, который вправе стали называть прекариатом. Из чего состоит современный прекариат? Во-первых, это часть трудоспособного населения, занятого постоянно на временной работе. Эта социальная группа, насчитывающая в России, по экспертным оценкам, от 30 до 40 % трудоспособного населения, ограничена и лишена тех прав, которыми обладают постоянно работающие сотрудники, имеющие гарантированную занятость. Члены этой группы, как правило, не обладают социальными правами, у них нет оплачиваемого отпуска. Они не могут рассчитывать на помощь в приобретении жилья. Забота о детстве становиться их личным делом, так же как и получение образования и повышения квалификации. Это дополняется тем, что у временных работников практически полностью отсутствуют возможности профессионального роста, профессиональной карьеры. И главное - временная занятость становиться постоянно действующей величиной, которая начинает сопровождать человека всю жизнь. Во-вторых, прекариат состоит из людей, работающих неполный рабочий день или пробивающихся сезонными и случайными приработками. Этот феномен позволяет скрывать масштабы безработицы. Обычно в подавляющем числе случаев это люди, вынужденно согласившиеся работать неполный рабочий день. Причем как показывает практика, им приходиться работать больше и получать за свой труд меньшее вознаграждение, чем они рассчитывали. Более того, многие из этой группы лиц нередко обнаруживают, что они подвергаются большей эксплуатации и самоэксплуатации, которая неадекватна вознаграждению за их труд. В России это, например, ярко проявилось в так называемой рационализации труда преподавателей вузов и других учебных заведений, когда под флагом социальной заботы, их переводят на неполную занятость с неадекватным повышением интенсивности их труда. Эта группа попадает в ситуацию, когда они постоянно подвергаются самым различным ограничениям, вынуждающими их прибегать в смене прежней и поиску новой работы. Причем интенсивность такой смены мест приложения труда постоянно растет. Так, согласно данным всероссийского исследования «Жизненный мир Россиян» (окт. 2014 г., 1800 чел., 8 регионов страны), почти 50% указали, что их образование не соответствует выполняемой работе или затруднились ответить на этот вопрос. В-третьих, прекариат представлен безработными, численность которых также значительна. Особенно она обостряется в годы кризиса. Так, после кризиса 2008г. безработица выросла почти на 50% и в 2009г. составила 6373 тыс. человек [Российский… 2012:127]. Такая же ситуация характерна и для 2014-2015 гг. в условиях кризисных явлений в экономике, а также после введения санкций против России и падения цен на нефть. Причем, по мнению экспертов, разрыв между регистрируемой и общей безработицей колеблется в пределах 3,5 до 7 раз. Академик и советник президента РФ С.Глазьев считает, что «скрытая безработица составляет до 20%» [Цит. по: Истомин, 2015:17]. Причем следует особо отметить, что скрытая безработица часто маскируется под нежелание регистрироваться, под случайные приработки, под эпизодическую занятость в личном, особенно сельском хозяйстве. Ожидается, что 2015 г принесет значительное увеличение безработных. Об этом прямо заявил вице-премьер И.Шувалов, выступая в Давосе: «нужно готовиться к росту безработицы». Так, уже в ноябре 2014г. в Екатеринбурге официальная безработица увеличилась до 6,8% , т.е. до показателя, характерного для депрессивных регионов. В-четвертых, в прекрариат мы включаем и людей так называемых креативных профессий - специалистов по информационным технологиям, программистов и др., которые заняты фрилансом. Их иногда представляют приверженцами свободолюбивого духа, независимых от строгой и мелочной регламентации официальных (государственных, акционерных, частных) предприятий и организаций [Давыдов, 2014:139-141]. Но их нонконформизм, отсутствие внешнего повседневного контроля на деле оборачивается тем, что эта показная и иногда в чем-то привлекательная независимость поражена теми же ограничениями, как и весь прекариат - беззащитностью, отсутствием социальных гарантий, оставлением человека в одиночестве в случае непредвиденных жизненных обстоятельств, лишением стабильности и уверенности в будущем. В-пятых, аналогичные характеристики можно отнести и к занятым заемным трудом, суть которого заключается в найме в свой штат работников, которые выполняют заказы или оказывают услуги другим фирмам (предприятиям, организациям [Козина, 2013]. В-шестых, к прекариату примыкают, на наш взгляд, часть мигрантов, численность которых во многих странах мира, в том числе и в России, значительна. Их положение также характеризуется как ситуация, в которой многие их ущемлены в правах, они ниже оплачиваются по сравнению с официальными гражданами, им не гарантируются многие социальные блага. Нередко они подвергаются если не прямой, то косвенной этнической и религиозной дискриминации [Малахов, 2015:115]. И, наконец, прекариат пополняют стажеры и часть студенчества, которые претендуют на то, чтобы занять в обществе и профессии устойчивое положение. Эта часть молодежи находится в состоянии неопределенности, соглашаясь на случайные и непостоянные виды занятости, часто ниже своих возможностей и оправданных претензий занять достойное место в жизни. Вот именно эти социальные группы и есть ответ на вопрос О.Голодец, что «наш рынок труда практически нелегитимен, и лишь небольшая часть функционирует по нормальным правилам». Из свыше 80 млн. трудоспособного населения 38 млн. россиян непонятно где заняты, чем заняты, как заняты, в результате чего условия жизни, их доходы не отражаются в официальных статистических данных, Таким образом, в России, как и во всем мире, в конце ХХ - начале ХХ1 веков появился новый социальный класс - прекариат, который характеризуется временной или частичной занятостью, носящей непреходящий, постоянный и устойчивый характер. Причем, необходимо отметить, что его численность постоянно растет, имеет устойчивую тенденцию к увеличению, в том числе и за счет людей, пока имеющих постоянную занятость и которых часто относят к среднему классу. Основные черты прекариата Итак, в мире и соответственно в России сложился прекариат - специфический социальный класс, который уже во многом определяет лицо современного общества. К нему относятся значительные слои населения, представители которого находятся в нестабильном социально-экономическом состоянии, обладают условным, «урезанным статусом» [Стэндинг, 2014:23] . Несмотря на все вариации и разные проявления жизнедеятельности групп этого класса они имеют общие черты. Прежде всего, для прекариата характерна неустойчивое социальное положение, ведущее к «деинтеллектуализации труда» (Гринберг, 2009:4), деформации трудового процесса. И это не может быть иначе. Нынешняя реальность такова, что в условиях наступающего кризиса социальное положение многих людей в мире серьезно ухудшилось. Огромное количество безработных (в некоторых странах как Испания их численность достигает трети трудоспособного населения) постоянно пополняется молодежью после окончания учебных заведений. Это касается не только мелких и средних производителей, но и таких гигантов как Газпром, Роснефть, IBM. Последняя уже объявила в конце 2014г. о сокращении штата работающих почти на одну четверть, что коснется 110 тыс. работников. Особо подчеркнем, что массовое лишение рабочих мест коснется не только рабочих, но и всех слоев населения и даже части среднего класса, который нередко представляется как образец стабильности и ориентир для подражания. Временная или неполная занятость - отчетливый показатель уязвимости работника, которая нередко оправдывается неолибералами неотложной потребностью в гибком использовании трудовых ресурсов. И хотя такой подход в технократическом толковании оправдан, эта гибкость оборачивается для работника огромными социальными издержками, которые выражаются в потери или снижении социального статуса. И эта угроза понижения социального статуса серьезно волнует людей. По данным Всероссийского исследования экономического сознания (РГГУ, 2012г., 12 регионов, 1207 чел). 31,2% считают, что существует реальная (полностью и частично) возможность лишиться работы. В настоящее время, в российской экономике сложилась ситуация, когда люди, которые по своим потенциальным возможностям и способностям вправе претендовать на соответствующую занятость, вынуждены соглашаться на менее оплачиваемую и непрестижную работу. Возникает статусный диссонанс. Особенно он характерен для молодежи, которая начинает свой жизненный путь и вынуждена соглашаться с предложенными условиями, но в то же время с надеждой, что это кратковременное явление, имеющее ситуативные издержки. Но уже и в этом случае в сознание этой группы закладывается ощущение несправедливости, которая может подтвердиться, исходя из собственного опыта и наблюдая отнюдь не вдохновляющие их ситуации. А как им думать иначе, если дети высокопоставленных родителей, минуя всякие промежуточные ступени, занимают престижные должности, да еще демонстрируют свое превосходство над окружающими. Например, как реагировать молодым людям, страдающим от статусного диссонанса, когда они узнают, что 25-летний сын главы «Роснефти» Иван не только занял пост первого заместителя директора департамента этой фирмы, но уже через 9 месяцев работы в этой организации получил орден «За заслуги перед Отечеством» 2 степени. Его он удостоен, как значится в президентском указе, «за большой вклад в развитие топливно-энергетического комплекса и за многолетний добросовестный (?!- Ж.Т.) труд» [Юрьева. 2015:2]. И что в этой ситуации думать молодым людям, которые вынуждены искать работу или мириться с вынужденной занятостью? И такой случай не единичен. Все это свидетельствует, что социальный лифт перестал работать (или «заржавел»). И дело не столько в том, что выходят на верх социальной лестницы избранные по сомнительным критериям люди, а в том, что резко сужается возможность обновления общества за счет талантов из самых различных слоев, а также серьезно ограничивается социально обусловленное генерирование способных и творческих людей на следующие ступени служебной лестницы. Не менее важной характеристикой прекариата является его социальная незащищенность, лишение его многих социальных гарантий. Это проявляется не только в более низкой оплате труда - прекариат лишен гарантий по охране здоровья, помощи в обучении детей, в организации отдыха. Как правило, этим людям «не грозят» не только регулярные, но и эпизодические поощрения, Именно статус временного работника освобождает работодателя от излишних затрат на содержание трудовых ресурсов, сокращает его издержки, повышает доходность и главное (мечта неолибералов) перекладывает заботу о нынешнем положении и о будущей жизни на плечи самого работника «в целях формирования у него самостоятельности, ответственности и конкурентоспособности». Прекариат как правило не имеет никакой правовой защиты (или она минимальна, урезана), что могло бы обеспечить гарантии занятости в обмен на согласие подчиняться, выполнять общепринятые требования и соблюдать определенную лояльность. Это общее чувство незащищенности усугубляется тем, что они живут сами по себе, не получают социальных пособий (если они не зарегистрировались как безработные, от чего многие из них уклоняются, чтобы не прослыть неконкурентоспособными» и не записать себя в социальное дно). У этого класса нет и реально действующих правовых актов (законов), гарантирующих от произвола, что особенно наглядно проявляется в несоблюдении базовых трудовых прав. По данным всероссийского исследования (1207 чел. в возрасте от 18 лет, 12 регионов, 2012г., РГГУ), только 20,2% признали, что их работа по найму и/или дополнительная работа были официально оформлены трудовым соглашением с работодателем или уполномоченным им органом (Подробнее см.: Тощенко, 2014). Прекариат лишен перспективы, не видит будущего при нынешнем устройстве общества и государства. На деле это означает отказ от профессиональной карьеры, от профессионального роста, от профессиональной перспективы. Признание и отказ от этой установки в жизни дополняется тем, что доход у прекариата нестабилен, случаен, колеблется в зависимости от самых различных обстоятельств. Отсутствие уверенности в будущем переносится и на членов семьи, на ближайшее окружение, заставляя людей задуматься над путями выхода из создавшегося положения. В этой ситуации для людей возможны различные варианты поведения: а) смириться со сложившейся ситуацией, плыть по течению; б) искать варианты приспособления, используя кратко- или среднесрочные меры по стабилизации своей жизни; в) выступить с активными действиям, начиная от акций против правящего режима или окунуться, вступить в криминальную среду. Прекариат по сути депрофессионален, ибо ему присуща частая смена мест приложения труда. И это не внутренняя потребность, а навязанная линия поведения неолиберальной экономикой, что касается огромной массы людей, которые во все большей мере работают не полученной специальности. По выборочным исследованиям, если в 1995г. только 17,6% не могли устроиться по своей профессии, то в 2002 г. их было 37%, а в 2013 г. - уже 49,1%. [Воловская и др., 2015]. Каждый раз, теряя прежнее место работы, человек в большинстве случаев получает иную сферу приложения труда, требующего некоторого усредненного знания и определенного набора навыков, чтоб выполнять поручаемую ему работу. Это особенно наглядно проявляется в судьбе выпускников университетов и других учебных заведений (и з них в основном комплектуется офисный планктон), занятость которых мало различает и учитывает прежнюю подготовку молодых людей. Большинство из них, несмотря на ранее полученную специальность, выполняет некоторый набор усредненных требований, необходимых для выполнению таких функций как писать справки, готовить исходную информацию, собирать необходимые данные из различных источников, выполнять поручения, для реализации которых не обязательно иметь высшее образование. В этих условиях становится важным наличие диплома об образовании без особого учета, какое это образование и в чем оно заключается, и какую профессию получил молодой человек. В результате происходит массовая депрофессионализация, утрата профессиональной идентичности, потеря профессиональной культуры. Поэтому не удивительно, что все возрастающему числу представителей прекариата присуща потеря профессиональной самоидентификации даже в том случае, если они в прошлом имели апробированный опыт работы по определенной специальности и занимали ответственные должности. Считается, что прекариат будет трудится, когда потребуется и как потребуется в условиях, как правило не зависящих от его собственного выбора. И в этой ситуации, несмотря на различие в целях добиться хотя бы какой-нибудь занятости, у всех представителей прекариата есть нечто общее - ощущение и понимание того, что их работа в большинстве случаев вынужденная, случайная, ненадежная [Бизюков, 2014]. При определении имманентных качеств прекариата надо обязательно обратить внимание, что его положение характеризуется просто удивительным и поразительным обстоятельством - многие из тех, кого относят к прекариату, ни разу не видели своего работодателя, не знают, кому принадлежат организации или предприятия, на которых они работают, не знают ни их планы по развитию или существованию, ни их будущее. Т.е. это положение, отличное от пролетариата, делает прекариат абсолютно отстраненным от всякого возможного влияния и воздействия на те органы управления, которые руководят ими. Это удивительным образом совпадает с реалиями российской действительности. Напомним, что более года официальные органы устанавливали после теракта в Домодедово, кто же является владельцем этого аэропорта. А не менее поразительные констатации случаев незаконного использования нелегалов-мигрантов на многочисленных стройках столицы и других регионов России, когда часто никак не могли установить владельцев и ответственных за эти стройки. Все это позволяет сделать вывод, что мир столкнулся с новым видом отчуждения, с которым в таком обличье и в таком масштабе история ранее не встречалась. Место пролетариата занял прекариат, который во многом схож с тем положением, который занимал рабочий класс в ХУ111-ХХ веках. Прекариат комплектуется, складывается практически из всех слоев современного общества, олицетворяет огромную массу людей, занимающих неустойчивое, нестабильное социальное положение, которое носит не временное, а длительное состояние. У этих людей нет уверенности в своей необходимости обществу, в своем праве претендовать на занятость по своей или смежной профессии, на социальную защищенность, на надежду в гарантированном будущем своей семьи и своих близких в ситуации, когда неизвестно кому предъявлять претензии, кроме безымянных и неопределенных социальных институтов. Место прекариата в структуре понятий о стратификации. Напомним, что в течение более чем двух столетий социальная мысль оперировала понятием «классовая структура». Основными классами были пролетариат (рабочий класс), буржуазия, крестьянство. Эта марксистская трактовка была несколько трансформирована в советский период: классами объявлялись рабочий класс, колхозное крестьянство с прослойкой - интеллигенцией и служащими. Однако современный мир стремительно меняется. И не только в технико-технологическом, экономическом и политическом смысле. Меняется его социальная структура. Марксово представление о классах, в основе которого лежат отношение к собственности (средствам производства) и место человека в процессе труда, не в полной мере характеризуют современное устройство общества. Однако классовая структура никуда не исчезла - она приобрела иной вид и иные параметры. А так как прежние ориентиры исчезли, начался поиск новых определений того социального состояния, которое характерно для большинства существующих в настоящее время обществ. Реальная жизнь все же требует ответить на вопрос, имеющий не только теоретическое, но и практическое значение - а какова социальная структура современного общества, в том числе и российского? Всем очевидно, что от былых представлений ничего или почти ничего не осталось, кроме некоторых контурных обозначений, весьма приблизительно отражающих реальность. Понимая эту ситуацию, современные исследователи стали искать ответ на поставленную жизнью проблему. В 1960-1980-е годы западные коллеги много внимания уделяли делению общества на «белые» и ««синие» воротники, считая что удельный вес интеллектуального труда изменил весь ландшафт классовой структуры общества. Отечественные исследователи, осмысливая новые реалии обратили внимание на отдельные процессы и социальные группы, которые не были присущи советскому обществу, но стали реальностью в постсоветской России. Эти попытки нашли отражение в изучении и анализе нового социального положения людей, связанного с феноменом безработицы ( О.И.Шкаратан, Р.Х.Симонян), дауншифтинга (Н.Е. Покровский), фрилансерства (О.Д.Стрелков, А.В.Шевчук) и т.д Среди этого многообразия поиска ответа на вопрос о социально-классовой структуре особое место заняла концепция среднего класса. Она приобрела особую популярность и получили значительное развитие (Подробнее см. работы Л.А.Беляевой, В.Н.Бобкова, М.К.Горшкова, З.Т.Голенковой, Н.Е.Тихоновой и др.). Этому классу приписывалась сравнительно высокая материальная обеспеченность, стабильный потребительский спрос, социальный престиж, гарантированная занятость, чувство автономности существования. Вместе с тем, исследователями среднего класса (слоя) достаточно быстро было обнаружено, что при всей привлекательности такого подхода к социальной структуре общества стало очевидным, что этот класс (слой) слишком неоднороден. Попытки разделить его на высший, средний и низший класс в большинстве случаев опирались на уровень дохода и не всегда давали убедительного объяснения, что все же считать средним классом. Поэтому не удивительно, что в социологической литературе мы встречаем разные количественные оценки этого класса - от нескольких процентов до одной трети населения. Наряду с таким подходом в трактовке социальной структуры стали созревать иные представления, которые в основу ее классификации ставили не доход и социальный престиж, а гарантии устойчивой трудовой занятости, наличие социальной защищенности, сохранения профессиональной идентификации и уверенность в будущем. Это становилось чрезвычайно важным хотя бы потому, что слои населения, обладавшие этими характеристиками, стремительно увеличивались за счет не только рабочего класса и крестьянства, а за счет всех слоев населения. Однако такое осознание возникновения нового класса/слоя произошло не сразу. Сначала это были сомнения в старой формулировке классов. Появились теории, объясняющие коренные изменения социальной структуры общества. А.Горц писал о «конце рабочего класса» [Gorz, 1982]. Фактически классовая структура отрицалась в произведениях Э.Тоффлера в связи с вступлением обществ в эпоху информационных революций. Прежней социально-классовой структуре не находилось места и в размышлениях Хатингтона. Принципиально иной подход к осмыслению изменений в социальной структуре осуществили французские социологи в 1980-е годы, исследуя положение сезонных рабочих. П.Бурдье расширил это представление об этой группе, включив в анализ все расширяющуюся массу работников, занятых на временных и эпизодических работах. Именно тогда впервые появилось слово «прекариат», которым обозначали слой работников, который характеризуется нестабильной трудовой занятостью, отсутствием у них гарантированных социальных благ, незащищенностью в период сложных жизненных ситуаций [Bourdieu, 1998]. Эти слои стали привлекать внимание и других исследователей - М. Фуко, Ю. Хабермаса, М. Хардта и Т.Негри (Hardt, Negri, 2000) {Цит. по: Г. Стэндинг, 2014:23]. К пониманию новой ситуации подошли и отечественные исследователи (Голенкова, 2013; Бизюков, 2014; Давыдов, 2014), коллектив кафедры социологии Казанского университета, публицисты [Мельник, 2007; Механик, 2014; Мармер, 2009], которые по-разному трактуют феномен прекариата, но все сходятся на том, что он представляет новое явление, с которым невозможно не считаться. Новые реалии второй половины ХХ - начала ХХ1 вв. наглядно демонстрировали тот факт, что во многих странах мира все большее и большее количество людей оказались в положении, которое многие предпочли называть теневыми и неформальными. Это означало, что в трудовых отношениях между работодателем и работником стало преобладать договоренность без взаимных правовых обязательств, без гарантий защиты даже элементарных правил, которые существовали в цивилизованно мире. Такие отношения приводили к тому, что работодатель (или его представитель) могли произвольно менять сферу занятости, место приложения труда, оплату труда, уговаривать на «сдержанность» в своих требованиях, ссылаясь на объективные и другие затруднения. Это бесправное положение особенно ярко демонстрируют так называемые стажеры, которых берут на работу без права получать несколько месяцев до полугода зарплату для якобы проверки их профессиональной готовности выполнять порученные обязанности, а потом их увольняют как «не оправдавших надежд», а на их место набирают новых людей, готовых на временные жертвы и лишения. Все это позволяет утверждать, что наличие такого количества людей говорит не о некоторых издержках развития, а об устойчивой тенденции по формирования нового социального класса - прекариата. Прекариат - жертва или дитя неолиберальной политики. В1980-1990-е годы в индустриально развитых странах практически закончила существование лейбористская модель государства всеобщего благоденствия: резко сократилось число рабочих мест с долгосрочными гарантиями занятости и соответствующим социальным обеспечением. Фактически произошел отказ от решения проблемы устойчивой занятости, «незащищенного труда». Была провозглашена политика гибкости рынка труда, которая включала в себя много аспектов: «гибкость заработной платы означала приспособление к необходимым изменениям, особенно в сторону понижения; гибкость занятости - возможность для фирм быстро и без затрат менять уровень занятости, тоже преимущественно в сторону понижения, причем с сокращением гарантий обеспечения занятости; гибкость должностей означала возможность перемещать наемных работников внутри фирмы (с одной должности на другую) и менять структуру должностей с минимальным сопротивлением и затратами; гибкость профессиональных навыков означала, что работника легко можно переучить» [Стэндинг, 2014:18]. По сути, эта гибкость означала, что наемных работников можно ставить во все более уязвимое положение - под предлогом того, что это необходимая жертва ради сохранения существования организации (производства) и соответственно, рабочих мест. И в этих условиях любые затруднения в развитии экономики, конкретного производства объясняли и объявляли негибкостью и отсутствием структурных реформ рынка труда. Появление прекариата на исторической арене означает возникновение непредвиденных экономических, социальных, политических и культурно-нравственных эффектов, которые по своему значению и воздействию на жизнь обществ и государств превосходят известные истории деструктивные и долго действующие последствия. В чем это проявляется? С появлением и распространением политики гибкой занятости стало резко усиливаться социальное неравенство. Классовая структура, характерная для индустриального общества, уступила место более сложному, но не менее классово обусловленному. Все материальные и финансовые ресурсы во все большей мере сосредотачиваются в руках небольшой группы людей, как в мире, так и в России. Официальный децильный коэффициент (отношение доходов 10% самых бедных и 10% самых богатых без учета доходов топ-менеджеров и олигархов) составляет 1:16, хотя, по экспертным данным, он составляет 1:30, а в Москве - 1:45/50. 3% населения владеют 70% национального богатства и этот показатель имеет устойчивую тенденцию к увеличению, а в распоряжении 110 олигархов находится 35% активов. Что касается официальной инфляции, то она за последние 10 лет составила 19%, а реальная, социальная (рост цен на питание, услуги ЖКХ, поезд в общественном транспорте и т.д.) - 32%. [Зайцев, Викулин, 2015]. Для представления о масштабах неопределенности и обездоленности говорит и тот факт, что хотя масштабы бедности за 2010-е годы уменьшились, но они по-прежнему значительны - 12% населения живет ниже прожиточного минимума. Продолжается рост незащищенного или слабо защищенного населения. По данным всероссийского исследования экономического сознания (окт 2012, 1207 чел.) 8% боятся увольнения, а еще 23,3% подтверждают, что такая угроза для них реально существует. Причем, сюда относятся и представители среднего класса. Т.е. и они являются потенциальным источником прекариата. На пополнение прекариата претендуют работники различных сфер деятельности, с которыми зааключают краткосрочные договора, что практикуется во все возрастающих масштабах. Эта участь постигла многих преподавателей в процессе реализации реформы высшего и среднего образования. Аналогичные процессы происходят и в сфере здравоохранения, которое тоже подверглось «оптимизации». Иначе говоря, все большее и большее количество работников переходят в подвешенное состояние, образуя некую рыхлую, неопределенную и неустойчивую массу, которую волнует все возрастающая нестабильность и неустойчивость ее социального положения. В силу такого состояния этот класс не станет и не будет базой социальной поддержки официальной политики, ибо у него нет никаких оснований видеть в своем положении удовлетворяющее его социальное положение, которое обусловлено размытостью и неопределенностью социального статуса. Прекариат непременно будет искать, сначала стихийными, а в будущем и организованными действиями, выход из неопределенности своего положения. Одним из таких путей постепенного осознания своего положения станет его роль в олицетворении социальной напряженности. И хотя прекариат не осознал еще «классом для себя», но это может произойти точно таким же образом, как это случилось и с пролетариатом, долгое время бывшим «классом в себе». Современный прекариат уже начал использовать не только проверенные в прошлые времена инструменты классовой борьбы - забастовки, митинги, стачки и т.п., но и новые непривычные и мало апробированные формы, например, Европервомай в Западной Европе и Японии, которые всеми способами и символами демонстрировали свою незащищенность и нестабильность. Конечно, эти акции далеки от продуманной тактики борьбы за свои права. Тем более, что в этой борьбе еще точно не определен - кто враг? С кем надо бороться? Какими методами? Кроме того, у прекариата нет еще внятной политической программы, неясны еще лидеры, которые бы сплотили эти разношерстные ряды и подсказали средства и методы отстаивания своих интересов. Но несомненно одно - уровень недовольства в обществе питается в основном из этих рядов, а не из андеркласса и пауперизованных слоев населения. Стоит особо подчеркнуть, что недовольство копиться также среди той части молодых интеллектуалов, которые внешне благополучны и устроены, но не чувствуют гарантированной стабильности, возможности строить профессиональную карьеру и обеспечить себе защищенное будущее. Это подтверждают и социологические данные. Согласно Е.Б.Шестопал, (2014г., 8 регионов, 898 человек), 52% негативно оценивают власть в современной России при позитивной оценке 22% опрошенных [Шестопал, 2015:144]. Не стоит ли в этой связи обратить внимание, что эта половина коррелирует не с 12% живущих ниже прожиточного минимума, а с примерной численностью так или иначе неустроенных людей? Вместе с тем, перед прекариатом остро стоит вопрос - как перейти от случайных эпизодических актов выражения недовольства к продуманно политической программе действий. Есть и другие негативные последствия, касающиеся в основном личной жизни людей. Прекариат не имеет отчетливого видения своего будущего, не уверен в обеспеченности своей жизни и гарантированности спокойной старости после завершения трудовой занятости. В этой ситуации изменяется отношение к труду, к служебным обязанностям. Стремясь сохранить свои рабочие места, часть работников для того, чтобы удержаться на плаву, трудятся на износ, стараясь доказать работодателям свою незаменимость, свою значимость и пользу, свою приверженность порученному делу, что нередко из-за перегрузок приводит к профессиональным заболеваниям, потерей здоровья и истощением моральных и физических сил человека. Многие социальные группы, входящие в прекариат, вследствие неустойчивости, неопределенности своих гражданских позиций обладают размытым деформированным сознанием, что проявляется в самых различных действиях - от аномичного поведения до деструктивной деятельности, связанной с криминальным, деликвентным поведением. Происходит и духовно-нравственная деградации личности, потеря идеалов, веры в справедливость и правильное устройство мира. Такая неуверенность в своей нынешней и будущей жизни сказывается и на такой важной социальной проблеме, как вступление в брак и намерение иметь детей. В силу неустойчивости жизненных позиций решение этого вопроса откладывается на «потом», когда будет достигнута хотя бы относительно гарантированная занятость Прекариат в значительной степени испытывает неуверенность в своем нынешнем и будущем положении. Отсюда страх, неверие, разочарование и отрицание официальных структур. Многие ощущают себя жертвой обстоятельств, на которые они никак не могут повлиять. Именно такое состояние приводит к росту самоубийств, по численности которых Россия занимает 4-е место в мире. Только за 11 месяцев 2014 г. покончили с жизнью 24690 человек. По мнению экспертов, социальные причины начинают преобладать над медицинскими. Самоубийства все чаще связывают с возросшим уровнем тревоги, наступающим кризисом, когда люди не видят выхода из жизненного, экономического или финансового тупика [Мишина, 2015: 15-16]. А эти причины касаются не андеркласса, члены которого обычно мирятся с такой ситуацией, а именно прекариата, который активно ищет пути стабилизации своего социально-экономического положения. Все это позволяет сделать вывод, что мы имеем дело с принципиально новым социальным образованием - прекариатом, который в настоящее время еще в немалой степени несет черты протокласса. Составляющие его социальные группы не выработали еще чувство солидарности, слабо или совсем не организованы, не имеют объединяющей, а только еще смутно осознаваемой политической программы и соответствующей идеологии. Прекариат все еще есть «класс в себе», который стоит на пороге превращения в «класс для себя». Он уже образует устойчивое социально-классовое образование, которое объединяет огромные массы людей и закрепляет их в статусе постоянной временности социального положения и отчетливого понимания ущербности и ограниченности в реализации своих возможностей и способностей. По мере осознания этих обстоятельств прекариат имеет тенденцию для превращения в потенции в опасное образование - будущий класс, от сознания и поведения которого будет зависеть судьбы страны. Список литературы Бизюков П. Что такое прекариат? //Газета.ру, 2014, 1 мая. Воловская Н.М., Плюснина Л.К., Русина А.В. Иноземцева А.В. Незанятое население и самозанятость в сибирском регионе //Социологические исследования, 2015, №5. Голенкова З.Т., Голиусова Ю.В. Новые социальные группы в современных стратификационных системах глобального общества //Социологическая наука и социальная практика. 2013, №3. Голодец О. 38 миллионов трудоспособных россиян заняты непонятно чем //Российская газета, 2013, 3 апреля. Горшков М.К. Российское общество как оно есть (опыт социологической дигностики). М., 2011. Гринберг Р.С. Великая трансформация: невученные уроки. М., 2009. Давыдов А.П. Зинаида Голенкова и российская социология //Философские науки. 2014, №10. Зайцев Л.Н., Викулин Я.Н. В сейфах богачей и «народной казне» //Советская Россия, 2015, 24 января. Истомин В. Кризис и безработица угрожают стране социальным взрывом //Версия, 2015, №3:17. Козина И.М. Работники заемного труда /\социологические исследования, 2013. №5. Малахов А. Алотоны и автохтоны: мигранты как субъект социального взаимодействия //Политические исследования. 2015, №1. Мармер Э. Что такте прекариат //Neue Ztiten. 2009. N 05. Мельник Е. Прекариат всех стран, соединяйся! //Еженедельник 2000 - Свобода слова, 2007 №48, 30 ноября -6 декабря. Механик А. Униженные и оскорбленные современного мира //Эксперт,Ю 2014, №1. Мишина И. Вопрос жизни и смерти //Версия, 2015, №3, с. 15-16. Российский статистический ежегодник: 2012. Стат. сб. М., 2012. Стрелков Д.О. Шевчук А.В. Фринасеры на российском рынке труда /\Социологические исследования, 2010. №2. Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс. М.:2014. Тощенко Ж.Т. Экономической сознание и поведение: четверть века спустя (конец 1980-х – начало 2010-х гг.) //Социологические исследования. 2014, №7. Шестопал Е.Б. Четверть века политических реформ в России с точки зрения психологии //Политические исследования, 2015, №1. Юрьева Е. Орден-бонус //Советская Россия. 2015, 24 января. Bourdieu P., Le precarite est aujourd’hui partour (Precariousness is Everywhere Novadays) //Contre-feux. Paris. 1998. pp.96-102. Gorz A. Farewell to the Working Class: An Essay on Post-Industrial Socialism. London. 1982. Hardt M., Negri A. Empire. Cambridge, MA, 2000.

Полный текст

Антиутопия Жюль Верна
Вадим Зайдман: за 45 лет до Оруэлла, за 13 лет до Октября
update: 21-01-2019 (19:55)


"1984" Джорджа Оруэлла – самый, пожалуй, знаменитый роман-антиутопия. Роман был закончен в 1949 году, когда на всемирной исторической сцене уже состоялась премьера грандиозного представления, точнее, светопреставления под названием "Октябрьский переворот". С трагическим финалом, которому не видно было конца. Так что заслуга писателя здесь заключалась не в гениальном предвидении, поскольку это было написано постфактум, а в том, что он показал универсальность происходящего: случившееся в России – не случайность, а закономерность; наступление диктатуры неизбежно там, где сворачиваются свободы, воцаряется культ личности, обобществляется экономика – это неминуемо случится даже в Великобритании, стране старейшей демократии. А уж какого цвета будет эта диктатура – красная, коричневая, серо-буро-малиновая – это уже подробности.

Однако был (и есть) в мировой литературе роман-антиутопия, написанный ДО Октябрьского переворота. Я имею в виду практически неизвестный сегодня роман Жюль Верна, который представляет интерес не с точки зрения его художественных достоинств (написанный в 1904 году, за год до смерти автора, он довольно слаб), а как отражение мировоззрения писателя к концу его жизни. Довольно трезвого, надо заметить, мировоззрения и довольно горького.

Речь идет о романе "Кораблекрушение „Джонатана"". Роман, напрочь опровергающий мнение о Жюль Верне, как о последователе утопического социализма, а также как о непримиримом борце с язвами буржуазного общества. О чем любили писать советские литературоведы, в частности, об этом чуть ли не с каждой страницы предисловия к знаменитому советскому 12-томнику Жюль Верна, выпущенному в 50-е годы прошлого века, вещает автор (автор предисловия, а не романа). Невозможно сегодня без улыбки читать сентенции советского критика, делающего из писателя фантастических и приключенческих романов чуть ли не этакого "буревестника революции". Вот, например, как была охарактеризована им задача, поставленная Жюль Верном в романе "Таинственный остров":

"В пору процветания капиталистического строя со свойственным ему политическим, религиозным и экономическим гнетом, резким разделением умственного и физического труда, социальным неравенством, расистскими теориями, милитаризмом, Жюль Верн захотел показать, что возможно существование человеческого коллектива (выделено мной – В.З. – Даже к Жюль Верну критик умудрился притянуть любимое словцо советской пропаганды), всем обязанного дружному товарищескому труду и не знающего капиталистического варварства. В 1875 году, в пору мрачной версальской реакции, Жюль Верн заявил о своей вере в созидательную мощь и творческие победы коллектива тружеников".

Возможно, сюжет "Таинственного острова" и давал повод говорить об утопичности тогдашних воззрений Жюль Верна – идиллическая картинка, остров благоденствия, созданный трудом коллектива из 5 человек разных национальностей (и интернациональная дружба тут как тут!), потерпевших крушение, очень уж хотелось трактовать как грезившееся писателю будущее справедливое устройство общества, где нет никаких эксплуататоров, и все живут за счет своего честного труда. По-моему же мнению, "Таинственный остров" – это прежде всего гимн человеческому духу и разуму, а также просто захватывающий роман, от которого невозможно оторваться.

В "Кораблекрушении „Джонатана"" мы имеем дело в начале романа с коллективом в 1200 человек, а к концу – в несколько тысяч. Тут уже совершенно очевидно, что Жюль Верн рисует нам человеческое общество в миниатюре. Сюжет романа крайне прост, даже, может быть, несколько искусственен – всё подчинено не тому, чтобы держать читателя в напряжении, а изложению взглядов писателя к концу жизни. Итоговых взглядов.

Главный герой, которого Жюль Верн выводит под именем Кау-Джер, – в прошлом сын знатных родителей, даже наследник, как выясняется в конце повествования, престола, впрочем, какого именно – неизвестно. Однако еще в молодости у него сложилось отвращение к окружающему обществу с его несправедливыми законами, порабощающими человека. Если бы не было ни государств, ни законов, люди были бы свободны, и на земле царили бы покой и благоденствие – считает он. Кау-Джер был убежденным анархистом. "Ни бога, ни властелина!" – этот девиз всех анархистов разделял и он. Однако, поскольку в разношерстной среде анархистов он "примыкал к группе мечтателей, а не к приверженцам кинжала и бомбы", он добровольно покинул опротивевшую ему цивилизацию и удалился на архипелаг Огненная Земля, острова которого в то время не принадлежали ни одному государству. То есть там Кау-Джер обрел абсолютную независимость от кого бы то ни было.

Судьбе, а, вернее, перу Жюль Верна угодно было, чтобы Кау-Джер оказался свидетелем кораблекрушения, случившегося у самой южной точки Огненной Земли – мыса Горн, там, где смыкаются Тихий и Атлантический океаны. Волею того же пера мужественный и благородный Кау-Джер стал спасителем тысячи двухсот человек, плывших на этом корабле. Все они – представители самых разных национальностей, были завербованы Обществом колонизации и направлялись в Африку, где португальское правительство предоставило им земельную концессию. Теперь все они оказались выброшенными на один из островов Магеллановой Земли. И тут Кау-Джеру представилась возможность на практике проверить жизнеспособность общества, совершенно свободного и не регулируемого никакими законами. В общем, был поставлен абсолютной чистоты социальный эксперимент.

Теория Кау-Джера стала трещать по швам уже в первые дни после кораблекрушения. Когда всем невольным колонистам нужно было спешно потрудиться несколько дней, чтобы переправить с корабля на берег уцелевшее во время крушения имущество и провизию, нашелся демагог, некий француз Боваль, заявивший, что "мы были бы глупцами, если бы стали гнуть спины под тяжестью всего этого барахла, созданного руками таких же, как мы, рабочих, но являющегося собственностью угнетателей-капиталистов". То, что все эти вещи пригодятся для выживания колонии в достаточно суровых климатических условиях, его не заботило. Впоследствии этот демагог присвоит себе звание губернатора острова, но будет довольствоваться только "представительскими" функциями, позабыв о своих обязанностях, что приведет колонию к неисчислимым бедствиям.

В первые же дни жизни колонии Кау-Джеру пришлось проверить жизнеспособность его любимого постулата об общественной собственности, принадлежащей всем и каждому в отдельности. На острове эта формула была претворена в жизнь также в своей абсолютной чистоте: сгруженные с "Джонатана" провизия и имущество были сложены в импровизированном складе, который никто не охранял – ведь всё принадлежит всем. Чем это закончилось, я думаю, читателю объяснять не надо. Одно из последствий пользования "общенародной" собственностью – в первый же вечер колонисты напились дармового рома до бесчувствия, пошли разборки, драки... Кау-Джеру, как человеку разумному, пришлось отступить от своих принципов и установить охрану "общенародного" имущества. "Какие бы теории ни проповедовал Кау-Джер, настало время отказаться от них. Этого требовало благо людей", – заключает Жюль Верн.

Ограничившись охраной имущества, как вынужденной необходимостью, более ни на какие свободы Кау-Джер посягать не стал. Но даже это минимальное ограничение далеко не всем пришлось по душе. Помимо упоминавшегося уже демагога Боваля, в колонии имелся гораздо более опасный человек – некий североамериканец Дорик, проповедовавший воинственное равенство, абсолютно люмпенизированный тип, этакий Шариков, которого, конечно, поддержала группа таких же люмпенизированных колонистов, возмущенных тем, что кто-то стал командовать на острове, лишив их, что самое возмутительное, дармовой выпивки.

Вот какую любопытную характеристику дает Дорику Жюль Верн (не забудем, что написано это в 1904 году, за тринадцать лет до революции в России):

"Все его помыслы были направлены не на облегчение жизни неимущих, а на попытки проникнуть в высшие сферы общества. Жалкая участь подавляющего большинства человечества не вызывала у него ни малейшего сочувствия. Но сознание того, что ничтожная кучка богачей занимает более высокое социальное положение, чем он сам, заставляла Льюиса Дорика содрогаться от зависти".

Самым любопытным здесь было то, что по своей сути взгляды Кау-Джера и Льюиса Дорика о всеобщем равенстве совпадали. На разумные предложения некоторых колонистов ввести на острове элементарные законы для сдерживания личностей, "кои, в силу той или иной причины, не в состоянии управлять собственными страстями", потому что только законы могут сдерживать их дурные наклонности, Кау-Джер хладнокровно возражал, что "именно законы способствовали развитию у них этих наклонностей... Не будь законов, человечество никогда бы не знало пороков и развивалось бы свободно и гармонично". По поводу же Дорика, воинственного защитника убеждений самого Кау-Джера, последний, признавая его призывы человеконенавистническими, высказался так: "если теоретик безумен, это еще не значит, что сама по себе теория плоха".

В рамках небольшой статьи нет возможности подробно остановиться на перипетиях дальнейшего развития колонии в условиях абсолютной свободы, общенародной собственности при отсутствии законов. Вкратце. Вот в каком состоянии нашел Кау-Джер колонию после года ее "свободного" развития (сам он жил в стороне от "столицы" колонии Либерии): "Как здесь все переменилось! Повсюду виднелись груды мусора и нечистот. За один год непрочные строения так обветшали, что уже начали разрушаться. Некоторые дома казались вообще необитаемыми, и только кучи отбросов указывали на присутствие жителей. Однако то тут, то там открывались двери, и на пороге показывались жалкие и мрачные фигуры колонистов. На их лицах было написано уныние или отчаяние".

Вскоре на острове разразился голод. Продукты из старых запасов, раздаваемые нормировано, но бесплатно, закончились. Многие семьи пытались начать что-то делать, но в силу разных причин потерпели неудачу. И только несколько десятков семей, достаточно здравомыслящих и практичных, которым не нужны законы для обуздания страстей, сумели как-то обеспечить себя и вели относительно благополучное – по нищенским меркам колонии – существование. Как, может быть, уже догадался проницательный читатель, именно против этих "кулаков" и обратился народный гнев, когда разразился голод. Кто враг, из-за кого голод, умело подсказал народу самозваный губернатор Боваль, чтобы отвлечь внимание поселенцев от провала собственного правления. "Население, доведенное до отчаяния, быстро поддалось на провокацию". Банды, организованные людьми типа Дорика, стали рыскать по острову, грабя зажиточные фермы. "Засеянные пашни были вытоптаны, птичники разорены, вся живность уничтожена".

Однако, добыча налетчиков оказалась много меньшей против того, что они ожидали, так как "„изобилие продуктов“ у фермеров было весьма относительным". Налетчики обезумели. Началась настоящая вакханалия, тот самый бунт – "бессмысленный и беспощадный". Под горячую руку попали уже не только "кулаки", но и самые нищие колонисты. Дошло до убийств. И только тогда Кау-Джер перед лицом неоспоримых фактов и обстоятельств вынужден был признать, что "люди, предоставленные самим себе, оказались неспособными поддержать свое существование ... Они, это стадо баранов, погибнут от голода, ибо без пастуха они не в состоянии отыскать богатые пастбища". И тогда он, вопреки собственным принципам, ради спасения жизни людей, взял управление колонией в свои руки.

Прежде всего, еще остававшиеся запасы продуктов перестали выдаваться бесплатно – их начали продавать. Чтобы заработать деньги и тем самым прокормить себя, всем пришлось трудиться – стали строиться дороги, дома, возникли различные промыслы. Выстроили гавань, в которую вскоре стали заходить торговые суда. Колонисты продавали им изделия собственных промыслов, а взамен закупали продукты, живность и всё остальное, необходимое для существования колонии. В общем, жизнь постепенно стала налаживаться, когда закончился коммунизм и во главу угла была поставлена личная заинтересованность.

А что же Кау-Джер, этот невольный диктатор с неограниченными полномочиями? Лет через десять после кораблекрушения "Джонатана", когда жизнь колонии была налажена и даже процветала, он опять обрек себя на добровольное изгнание – на этот раз на мысе Горн, где провел остаток дней служителем у выстроенного им маяка, будучи опять абсолютно свободным. Хотел ли этим писатель подчеркнуть, что оставаться свободным от законов общества можно, только живя в одиночестве? Мы не знаем...